Григорий Тисецкий
(проза)

 

Линзы Левенгука
(продолжение)

2

— Посмотри на звёзды. Ведь они точно такие же, как и мы. Они горячи, огромны, но не вечны... Понимаешь?
— Ну... Не совсем, — София повернулась лицом к Антони. — У тебя такой красивый нос!
— Ты думаешь? — спросил Левенгук, раздувая носовые крылья.
— Перестань! — София поднесла светильник ко рту. — Я затушу его, чтобы не видеть того, что ты вытворяешь...
— Но тогда не сможешь видеть и мой нос, который тебе так нравится.
— И лоб, — девушка дунула на пламя — светильник погас. В комнату вместе с зыбким ароматом ночи ворвался свет звёзд. Но это был не холодный свет, воспетый большинством поэтов, это был удивительно тёплый, в некотором роде мистический, но не вызывающий страха свет. Сердце Антони как будто бы перестало биться так часто — будто бы вместе с погасшим огнём ушла встревоженность. Луна подмигнула итальянцу, а тот в свою очередь подмигнул ей, подумав: «Был ли когда-нибудь спокоен старик Лариоти вот так, как спокоен сейчас я?»
— Нет, они вечны, как ничто вечны, — проговорил слегка хриплым голосом Левенгук.
— Что? — девушка обняла Антони.
— Звёзды. Они кривы, но они круглые. Они тёплые, потому, что хранят внутри себя тепло. Многие из них уже потухли, но они вечны, так как их лучи согревают и поныне. Некогда прямые лучи... И когда ты поймёшь, что мы дети звёзд, а звёзды это и есть мы и примешь тепло изнутри, тогда захочется излучать теплоту. Я думаю, жизнь тогда не будет казаться столь безобразной, как казалась она мне. Ведь ты сможешь видеть все её стороны, а не одну — ужас и сумасшествие... Понимаешь, София?
— Нет. Но мне тепло...
— Мне тоже, — сказал Левенгук, вглядываясь в Вегу. Внезапно на ум ему пришла картина: перекрашенная табличка из торговой лавочки, которая блестела и согревала, так как была усеяна звёздами. Потом представились космос и люди, в грудине которых пульсировала эта самая табличка. Людей этих не мучили страхи, ибо были они святыми... 

3

...Поднялся обвинитель. В зале суда сделалось тихо. 
— Господин Левенгук утверждает, что с помощью таких отшлифованных линз, — обвинитель взял линзу со стола и поднял её над головой, — можно обозревать жизнь неких невиданных образований, подобных табличкам, которые он называет «клетки»... Левенгук говорит, что эти существа или ещё что-то обитают везде и даже в нас с вами. Да-да, в нас с вами. По его словам, мы состоим из них... что является глупостью, а, кроме того, противоречит библии...
Обвинитель повернулся лицом к сидящему Антони:
— Это значит, что вы господин Левенгук идёте против религии, против Бога... Вы нарушаете главную из десяти заповедей и хотите, чтобы другие делали то же. Вы одержимы дьявольскими силами!..
Антони более не слушал того, что говорил обвинитель. Перед его глазами стояла необычная картина: множество равномерно расположенных ячеек, между которыми было небольшое пространство...
— ...Надеюсь, вы все понимаете, что это полный бред... Но мы всё-таки отошли от консервативных методов. Поэтому мы позволим господину Левенгуку доказать его невиновность прямо здесь — в зале, — обвинитель снова поднял линзу над головой. 
Послышался смех.
— Тут есть всё необходимое для этого. Приступайте, господин Левенгук!
Смех не стихал. 
Левенгука подвели к столу. На столе лежало три линзы, стёклышко с промоченным водой тонким срезом древесной ткани. Обвинитель повернулся к присяжным:
— Хочу предупредить вас, что вода, которой зачем-то смочили кусочек древесины, святая. Это наша прихоть. Господин Левенгук не был против... Когда он всё сделает, каждый желающий сможет подойти и посмотреть на так называемые «клетки», чтобы убедиться в их несуществовании... 
...Левенгук все действия выполнял механически, одержимый престранной картиной. Тем временем в зале с каждой секундой возрастало напряжение...
— Всё, — торжественно сказал Антони, закончив. 
К столу подошёл всего один человек — библиотекарь, тайно верующий во всё мистическое. Несмело приблизившись к линзам, он взглянул в них...
Ошеломлённый, библиотекарь открыл рот. Ещё несколько секунд его разум затягивала дымка неверия. Придя в себя, он тихо и неуверенно промолвил, всё ещё смотря в линзы:
— Господи... Он говорит правду...
Присяжные с шумом вскочили со своих мест и побежали, толкаясь, к мистическому столу. Вскоре у него собралась целая очередь...
Гробовое молчание окутало судебный зал. Присяжные, опустив глаза, расступились и превратились в восковые фигуры. По образовавшейся дорожке, медленно, нерешительно, мучительно делая шаги, двигался старый судья. Идя, он боязливо оглядывался, но восковые фигуры не шевелились. Да и глаза их были опущены. Нелегкий путь, казалось, не имел конца... Мотылёк, шумный мотылёк, закружился около пламени свечи. И судья и Антони повернули головы, чтобы проследить движения чудесного создания. Левенгук взглянул на немощного старика: на его лице можно было прочитать старость, безнадёжность и потерянность... Вот взгляды их встретились, и Антони увидел что-то знакомое в этих глазах. Глазные яблоки были пропитаны ядом страха, но в них — на самом дне — затаилась вера в обретение тепла...
Левенгук понял, перед ним — Лариоти...
— Они блестят подобно звёздам, — еле слышно проговорил судья Лариоти, указывая трясущейся рукой на линзы.
— Да... — сказал Левенгук...

...Лампочка на кухне внезапно лопнула — пророк вздрогнул от неожиданности. Он обхватил голову руками, ожидая, что случится ещё что-то. Но ничего не произошло. Жена вбежала в кухню. 
— Представляешь, я только начал читать книгу, как это случилось... Только прочёл аннотацию о каком-то Джаони Лариоти, которого спасли от самоубийства... — сказал пророк жене, раздвигая оконные шторы. 
В соседних домах также не было света, и фонари не горели. Тепло наполнило душу пророка. Удивительно красиво сияли звёзды. Они казались горячими...

(© Григорий Тисецкий, 12.05.2003г.)

Проза автора:

 

Прочее:

 

P.S.

design - Rest
© Kharkov 2001-2010

Хостинг от uCoz