Самурай
(отрывок)
Не было в Столбовом человека, будь то взрослый или дитё малое, да хоть и собака; не знавших, кто такой Толя Козырев. Любил Толька крепко выпить, а иногда нахамить, если того требовал случай, и подраться. Не упускал случая пощупать деревенских баб - совести у Тольки на этот счёт не было. А бывало и так, что, не задумываясь, отдавал последнее, как мог с чистой совестью и отнять. Одного в нем не было: Толька никогда не пресмыкался перед начальством, за что и пострадал.
Случилось это так: работал Толька лесоустроителем в лесхозе. Работа не из лёгких. Весь день на жаре да на комарах. Дело нехитрое: маши секирой, расчищай молодые посадки кедра.
Натура у Тольки открытая - что на уме, то и на языке. На работе он, всё равно, что заноза. От того и придиралось к нему начальство. Без умысла конечно.
Однажды попросили его показать свою работу. Ну и ответил Толька, как полагается, грубо. Даже из кузова машины не вылез, умотался за день:
-Вам надо, идите и проверяйте, - пробасил Толька, нагло отвернув красную от работы физиономию, - я целый день комаров кормил да ноги бил, а вы свои зады протирали.
Последняя фраза особенно задела Валюшу; нашла-таки к чему придраться на Толькином участке. Слово за слово, ну и понесло Тольку.
Турнули Козырева по всем статьям из лесхоза. А узнал он об этом уже после выходных, когда бригада собиралась в условленном месте, ожидая «Зила». Там и обрадовали его свеженькой новостью.
Обласкав, как полагается в таких случаях всех и вся, он схватил свой рюкзак со спальником и большими шагами пошёл домой, по пути наградив пинком чью-то собаку.
Лет ему было около пятидесяти. Седая голова не мешала Тольке вести бесшабашный образ жизни. Да и природа не обделила ни умом, ни силой. Зимой не знал Толька ни рукавиц, ни шарфов тем более. Ходил по деревне вечно распахнутый, в расстёгнутой до пупа рубахе. Борол любого, кто попадался под руку, и мог вломиться в любой дом незваным гостем. За пышущую здоровьем круглую морду прозвали Тольку «Тыквой».
Таким же весёлым был и отец его, Игнатий Иванович, любивший погонять на своём «Запорожце» наперегонки со своим старшим братом Павлом Ивановичем, признававшим в любое время года только мотоцикл.
На причуды стариков Толька внимания не обращал и в дела их не лез. В тот день он, как обычно, сидел дома, листал старый журнал, выискивая какой-нибудь рассказик, и краем глаза смотрел, что делается за окном. Он и ухом не повёл, когда у его калитки остановился “Уазик”, Толька прекрасно знал, чья это машина. Поэтому, когда в дверь постучали, он даже не встал с табуретки.
-Принимай гостей Анатолий Игнатич. Чего сидишь? - голос гостя был мягким и доверительным.
-А я тебя в гости не звал, - пробурчал Толька, продолжая смотреть на мир сквозь стекло. Сергей Мандрусов, так звали районного охотоведа; растерялся, не зная, куда деть свои жилистые руки, и только покачал головой. – Ты бы зад-то, от табуретки оторвал. Выйдем, что ли. Разговор к тебе имеется.
Говорил Сергей таким же манером, как и все Столбовские, громко, и как будто вопрошая. Вместе с этим, речь его, была лишена заискивания и каких бы-то ни было условностей, и всегда располагала к общению. Родом Сергей был из Забайкалья, а значит, имел такие же гуранские корни, как и Толька.
Иногда путая обычные слова с матерными, Столбовчане никогда не лезли в карман за крепкими выражениями. От этого речь их окрашивалась в самые разные оттенки и резала уши чужакам.
-Не хочу с вами никаких разговоров иметь, -проворчал Толька, -у меня работа стоит. Не о чём говорить мне с вами. Сначала верните мне моё ружо. Тада и поговорим.
Толька нарочно не оборачивался в сторону гостя, напуская на себя большую важность и обиду, краем глаза высматривая в окне «народ», толпившийся у калитки.
-А я-то причём. Дробовик твой не я отбирал, -развёл руками Сергей, -ваш участковый забирал. Да и незаконный он у тебя.
-Это как же незаконный, -заревел Толька, вскочив с табуретки, -я чшо, украл его?! Это моё ружьё. Дедовское. Я с им и в лес-то не ходил. Уж и в воздух пальнуть нельзя, в праздник!
-Ну рассказывай! А кто собаку соседскую пристрелил?
-Не убил же! -развёл руками Толька и глупо заулыбался. -Ранил. Ну и чшо! Пусть не шляется по чужым огородам. Я что, не имею права на свою землю?
-Ну ладно, ладно. Поговорим. Вернут тебе дробовик. Если вступишь в общество и поставишь его на учёт, то получишь обратно.
-Чо же? -скривил губы Толька, -выходит по-другому нельзя? А вдруг воры! Вилкой из дома гнать? Ну-ка! Давай отсюда, -напирая своей огромной массой, Толька буквально вытолкал Мандрусова за порог, где столкнулся с местным участковым. –За каким хреном вас тут понаехало? -вскипел Толька как самовар, -как мухи на…
-Ну-ка, ну-ка! Ты слова-то выбирай! -опередил его участковый, -за языком-то следи.
-На мёд, -ляпнул Толька и нагло ухмыльнулся.
-Знаешь что, Козырев? Ты не забывайся. На тебя, между прочим, жалобы имеются. Опять же, заявление от соседа. Собаку-то ты его убил. Сосед сказал, что ты его обидел. –Завёлся вдруг участковый.
Смекнув, что дело принимает серьёзный оборот, Толька обиженно, по детски надул губы:
-А где ж вы раньше-то были. Это же когда было…
Тут Толька увидел у калитки ещё двоих. Они стояли возле машины, и, судя по их одежде, было понятно, что дело не в дохлой собаке, и ему может выгореть. Но в чём; он никак не мог понять.
-Мы к тебе по делу, Козырев, -уже без нажима снова начал Мандрусов. -Нам нужен проводник. Поработай с недельку. Всё равно бездельничаешь.
-Унюхали, -съехидничал Толька. -В тайгу, что ли? Чшо я в ей забыл. Нашли вьючную корову. Не по адресу пришли. Козаревы рикшами никогда не были. Я в шестёрках не ходил. Это же насекомых кормить. А сопровождать-то кого? -на всякий случай спросил он.
-Японца.
-Кого!? -от услышанного нижняя губа у Тольки отвисла до самого подбородка, -а какого ... он забыл в нашей тайге? Ему что, Японии мало. -Толька завертел головой, думая, что его разыгрывают, -Сто лет не видели. И вдруг на тебе. Иносранцы.
-Прибери язык, Козырев. Дело-то серьёзное. -Участковый подошёл ближе, чтобы гости, наблюдавшие за картиной, не видели распоясавшегося Тольку.
-Ну а чего я такого сказал? -обиделся Толька.
-Жизнь меняется. Газеты надо читать.
-А-а-а, -протянул значительно Толька.
-Ну так что? Согласен?
-Не. Не, -опомнился Толька, -ноги задарма бить. У меня последние сапоги. Я чшо, прислуга кака. Вам надо, вы и ведите. У меня огород, вон, -он махнул рукой в сторону заросшего сада.
-Не смеши, Толя. Тебя в огороде сорок лет не видели.
-Вам-то что.
-Ну, как знаешь, -участковый махнул рукой и переглянулся с Мандрусовым, -в деревне не ты один такой золотой. Пошли, Сергей. Горбатого могила исправит.
-И к кому же вы пойдёте?
-Не твоего ума дело.
-Как это не моего! Мне же интересно, откуда вас пошлють.
-Да хоть к Сухареву. -На что Толька громко рассмеялся:
-Ага, Вася с печки не слазит второй год. Он без коня и шагу по земле не ступит. Я знаю, чего вам надо в тайге. Вам пещеры нужны. Никто вас туда не поведёт. Дураков нет. Вы ещё к Драгунову сходите. Он не то, чтобы тайгу, туалета своего не покажет. А к пещерам я дорогу знаю.
Гости в нерешительности толклись у машины, раздумывая, чем купить упрямого Тольку.
-Послушай, Козырев! -Сергей подошёл к Тольке и посмотрел ему в глаза. -Будь ты человеком. К тебе приехали неизвестно откуда. Зачем ты нас подводишь? С ружьём ты сам виноват. Если бы ты в клубе пальбу не открыл, никто не стал бы твой дробовик отбирать, -Мандрусов бросил окурок и посмотрел на участкового. - Поговорю я. Ничего не обещаю. За других не ручаюсь. Что смогу, сделаю. Но впредь обещай не устраивать больше подобных салютов.
-Не люблю я обещать, -буркнул недовольно Толька. -Ладно. Хрен с вами. Пошли в дом. Какое там у вас ко мне дело? Это надо обмозговать.
Жил Козырев обычно. Как и большинство Столбовских мужиков, пропадал в лесу и к домашнему хозяйству не имел ни какого отношения. Вся его забота ограничивалась заготовкой дров на зиму и добычей мяса. Жена его работала в школе учителем начальных классах. Можно было только поражаться, как она умудрялась содержать в порядке всё хозяйство и в придачу такого нерадивого мужа.
-Ноги вытирайте. Уборщиц не держим, -«нежно пропел» Толька, выставляя на середину комнаты табуретки. –Может, почаюете. Чайник ишо горячий. Ты забелённый будешь? Молоко утрешнее. -Толька полез в стол за кружками.
-Ты не суетись, Анатолий Игнатич, -остановил его Сергей, -Видал у машины двое: то японец и его переводчик. По-японски малёха понимает. Мы его на таможне позаимствовали.
-А мне хоть на китайском. В лесу язык знать не обязательно. Там ноги нужны, и голова -съязвил Толька и расхохотался, успев ущипнуть за ногу охотоведа.
-Брось свои шуточки. После тебя неделю синяки. За медведем он приехал. Вроде как, репортаж о русской глубинке. Хорошие деньги заплатил.
-А! -махнул Толька, -мне всё равно не достанется. Блатата всё меж собой поделит.
-Не говори так, Анатолий.
-Ладно ладно. Ты поучи меня. Я что, не знаю ваших дел. Где ж я ему медведя найду. Ему, поди, живой нужен.
-А какой же? Ну, и пещеры хотел поглядеть, заодно.
-Каво я там забыл! В этой сырятине. Медведя и за деревней убить можно. Дохлятины побросать, через неделю сам придёт. Это же такого крюка делать. А он-то, откуда про Кабанье унюхал? - удивился Толька.
-Не знаю. Говорит, тебя рекомендовали. Он про тебя может и напишет чего. Будет тебе почёт и известность.
-На хрена мне твой почёт! –возмутился Толька. -Он мне вот где! Меня и без того каждая собака знает. Это как лисья шкура на бычачьей шее. Всякий стянуть норовит, а потом ещё и залезть сверху. Так что, ты лапшу мне на уши не вешай. Жизнью учёный Толя Козырев...
Продолжение
можно прочесть, скачав рассказ по
приведенным в начале страницы ссылкам.
©
Ефремов Дмитрий, 04.04.2004г.